Макферлейн ахнул от удивления. Под крышкой люка оказалась лестница, ведущая вниз, в тоннель, прорытый в земле и надежно укрепленный сталью. Снизу шел яркий белый свет.

— Довольно таинственно, — сказал Макферлейн.

Гарса рассмеялся.

— Я называю это методом короля Тата. Вход в тоннель, ведущий к его сокровищнице, находился под жилищем простого рабочего.

Они спустились по тесной лесенке в узкую галерею, освещенную двойным рядом ламп дневного света. Тоннель так основательно был укреплен двутавровыми балками, что казался сделанным сплошь из стали. Группа двинулась друг другу в затылок. Их дыхание оставляло туманный след в морозном воздухе. С верхних распорок свисали сосульки, на стенах нарастал иней. Макферлейн затаил дыхание, когда увидел впереди пятно того цвета, который ни с чем не спутать, — ярко-красный на фоне сверкающего льда и стали.

— Вы видите маленький участок метеорита снизу, — объяснил Гарса, останавливаясь рядом с ним.

Под блестящей красной поверхностью располагался ряд домкратов, каждый в фут диаметром, похожих на приземистые колонны с толстыми когтистыми лапами, вцепившимися в металлические крепи потолка и пола.

— Вот они, — сказал восхищенно Гарса, похлопывая по ближайшему домкрату рукой в перчатке. — Плохие мальчишки, которые скоро его стащат. Сначала мы поднимем камень ровно на шесть сантиметров. Закрепим его, переставим домкраты и поднимем снова. Как только получим достаточный просвет, начнем строить под ним салазки. Будет чертовски тесно и холодно, но это единственный способ.

— Мы выставили домкратов на пятьдесят процентов больше, чем необходимо, — сказал Рочфорт, чье лицо стало пятнистым от холода, а нос посинел. — Тоннель спроектирован так, что он прочней, чем сама материнская порода. Это совершенно надежно.

Он говорил очень быстро, губы складывались в неодобрительную гримасу, словно он считал, что любые проверки его работы не только напрасная трата времени, но и публичное оскорбление.

Гарса отвернулся от метеорита и повел группу по тоннелю, ответвлявшемуся вправо. Вдоль его правой стены были входы в тоннели меньшего размера, ведущие к другим обнаженным частям метеорита и дополнительным рядам домкратов. Примерно через сто футов тоннель закончился огромным подземным складским помещением. Пол в нем был земляным, но потолок выложен кессонными плитами. Внутри аккуратными штабелями лежали двутавровые балки, слоистый деревянный брус, конструкционная сталь. Здесь также было множество строительных механизмов. В дальнем конце склада стоял Глинн, тихо разговаривая с техником.

— Боже, — выдохнул Макферлейн. — Какое огромное помещение. Не верится, что вы построили все это за пару дней.

— Мы не хотим, чтобы кто-нибудь совал свой нос на наш склад, — объяснил Гарса. — Если все это увидит инженер, ему сразу станет ясно, что не руду мы здесь добываем. И не золото. Когда поставим метеорит на домкраты и будем лучше знать его контуры, начнем строить салазки шаг за шагом. Вон там прецизионные дуговые сварочные аппараты, ацетиленовые горелки, оборудование для горячей клепки и старые добрые инструменты для работы по дереву.

Подошел Глинн, кивнул сначала Макферлейну, потом указал Амире на штабель двутавровых балок:

— Рейчел, сядь, пожалуйста. Ты выглядишь усталой.

Рейчел улыбнулась Глинну:

— Усталой и изумленной.

— С нетерпением жду вашего рапорта.

Макферлейн крепко зажмурился, потом открыл глаза.

— Еще ничего не написано. Если хотите знать сейчас, придется удовольствоваться устным сообщением.

Глинн сложил домиком кисти рук в перчатках и кивнул Макферлейну. Тот достал из кармана куртки лабораторный журнал с загнувшимися углами. Каждый выдох сопровождался облачком пара. Макферлейн пролистал тетрадь со многими рукописными страницами.

— Оговорюсь сразу, что это только самое начало. Двенадцати часов едва хватило, чтобы провести лишь поверхностные исследования.

Глинн снова молча кивнул.

— Я сообщу вам результаты тестов, но предупреждаю, в них не так уж много ясного. Мы начали с определения базовых характеристик для металлов: точка плавления, плотность, электрическое сопротивление, атомный вес, валентность и тому подобные вещи. Прежде всего мы нагревали образец, чтобы узнать точку плавления. При температуре пятьдесят тысяч градусов Кельвина испарялось золото основания, но материал метеорита остался твердым.

Глинн прикрыл глаза.

— Так вот почему он выдержал удар.

— Конечно, — сказала Амира.

— Затем мы с помощью масс-спектрометра попытались определить его атомный вес. Из-за высокой точки плавления эксперимент не удался. Даже с помощью микрозонда не удалось перевести образец в газообразное состояние.

Макферлейн порылся в тетради.

— То же самое с плотностью. Микрозонд не дал достаточно вещества, чтобы ее можно было определить. Похоже, что метеорит химически инертный. Мы травили образцы всеми растворителями, кислотами и другими реактивами, какие только нашли в лаборатории, и при комнатной температуре и давлении, а также и при высоких температурах и давлениях. Полностью нечувствителен. Он как благородный газ, только твердый. Валентные электроны отсутствуют.

— Продолжайте.

— Тогда мы поместили образец в контур для выявления его электромагнитных свойств. И вот здесь напали на жилу. По существу, метеорит, похоже, обладает сверхпроводимостью при комнатной температуре. Он проводит электричество, не оказывая сопротивления. Пустите в него заряд, и он будет циркулировать там вечно, пока что-нибудь не выбьет его оттуда.

Если Глинн и был удивлен, то никак этого не проявил.

— Потом мы бомбардировали образец пучком нейтронов — стандартный тест на неизвестных материалах. Нейтроны заставляют материал испускать рентгеновские лучи, которые говорят о его составе. Но в этом случае нейтроны просто исчезли. Были проглочены. Пропали. То же самое произошло с пучком протонов.

На этот раз Глинн поднял брови.

— Все равно что стреляешь из пистолета по бумажной мишени, а пули в ней застревают, — сказала Амира.

Глинн посмотрел на нее.

— Есть объяснения?

Она покачала головой.

— Я попыталась проанализировать возможные варианты с точки зрения квантовой механики. Без успеха. Кажется невозможным.

Макферлейн продолжал просматривать записи в тетради.

— Последнее, что мы попробовали, — посмотреть дифракцию рентгеновских лучей.

— Объясните, — пробурчал Глинн.

— Просвечивая материал рентгеновскими лучами, получаем картинку дифракционной решетки. Исходя из ее вида, компьютер строит кристаллическую решетку, генерировавшую такую дифракцию. Ну так вот, мы имеем очень странную дифракционную решетку, фактически фрактал. Рейчел написала программу, чтобы рассчитать, какого вида кристаллическая решетка соответствует такой дифракции.